День одиннадцатый.
И снова очень ранний подъем в 4.30, чтобы успеть добраться к живописным берегам до восхода и встретить рассвет уже на месте.
Была абсолютная темень, когда мы вышли из номера. Тим нацепил налобный фонарь, чтобы хоть что-то разглядеть. Луч фонаря был виден отчетливо, поскольку воздух наполняла мелкая водяная пыль, что-то вроде тумана. Капельки воды прыгали в свете фонаря и сильно рассеивали свет, поэтому далеко он не добивал, но хватало на то, чтобы осветить несколько метров впереди.
Океан, несмотря на предрассветные часы, сегодня был не слишком буйным, но идти в темноте рядом с чем-то огромным, невидимым, шумно грохочущим и хватающим тебя за ноги своими могучими волнами, было страшновато. Волна волне рознь, одна лишь пятки полижет, вторая уже может сбить с ног и утащить в глубины, а ведь размер накатывающейся волны в темноте не виден, и лишь по звуку обрушения можно судить о ее силе, поэтому масса затопляющей тебя воды может оказаться сюрпризом.
Кое-где на берегу горели огоньки, освещая лежаки на пляже. Над головой пару раз пронеслась огромная летучая лисица. Не признав нас в потемках, залаяли собаки. Но, подбежав поближе, замахали хвостами и успокоились. Одна нас так и провожала несколько километров по пляжу и, когда Тим оборачивался, в свете фонаря ее глаза светились.
Мы дошли до намеченного места слишком рано, рассвет еще не торопился, и было темно. Присев на берегу, стали ждать восхода, слушая волны. Звуки океана во тьме кажутся еще более громкими и значительными.
Начало светать, и тут мы увидели, что все небо затянуто облаками, и солнце нигде не пробивалось сквозь них. Зрелище было унылое. Наша задумка потерпела фиаско, и мы поплелись обратно, фотографируя без особого энтузиазма.
По пути Тим залез на волнорез и изображал отважного капитана, вглядывающегося в даль океана, а вокруг о камни разбивались мрачные волны. Как водится, Тим опять весь промок.
По камням волнореза бегали большие крабы, но они были настолько резвыми, что сфотографировать их не удалось. Поймать в кадр получилось лишь одного крохотного крабишку, да и то на песке.
При съемке волн, разбивающихся о скалы, очень не хватало солнца, чтобы подсвечивать снопы брызг. Хотя на недолгие мгновения оно все же появлялось из-за туч.
Потом мы по очереди карабкались на растущую под большим наклоном пальму. Хоть раз в жизни надо забраться на пальму! А это оказалось не так-то просто — ее ствол узкий, держаться за него сложно, а поднимаясь повыше, уже балансируешь с трудом. Лучший способ — вползти на четвереньках.
Пока мы были увлечены акробатикой на пальме, наше фотооборудование чуть не смыло в океан — неожиданно подкатилась настолько ушлая волна, что достала до сумок с техникой, хотя они лежали на таком удалении, куда, судя по сухости песка, вода обычно не добиралась. Бросившись со всех ног, мы выхватили сумки из коварной пены. Пришлось перевесить их не только подальше, но и повыше на деревья. Океаном нельзя пренебрегать, он сам определяет свои границы.
К сожалению, из-за отсутствия рассветного солнца, пейзажи получались блеклыми и унылыми. Ощущения тропического рая, которое мы хотели передать, не возникало. Впрочем, утешала возможность переснять красоты при более удачной погоде.
Назад возвращались несколько грустными — стоило ли вставать в такую рань и плестись в темноте черт знает куда?
По пути, как всегда, встретились собаки. Как раз одни из тех, что облаивали нас затемно. При свете дня они снова вели себя добродушно.
Мы вернулись в номер в 8.30, позавтракали кашей, легли спать и проспали до 12.00.
Крабик, которого мы подобрали вчера, полностью закопался в грунт, так что мы нашли его, только когда стали перетряхивать всю банку. Видимо, грунт подсох за ночь, и крабику стало неуютно. А может, у них, крабиков, так принято.
Мы бегло посмотрели утренние фото и к 13.00 спустились в ресторан нашего геста, чтобы пообедать. А после обеда и ленивых медленных сборов в 15.30 вышли на вечернюю фотосъемку на пляж.
Мы пускали крабика по песку и снимали с ним фото и видео. Потом Тим наполовину намеренно, наполовину нечаянно вытряхнул его из раковины: дождался, когда крабик высунется, и сунул палец сверху между ракушкой и ее хозяином. Крабик не может залезть в домик, пугается и выпадает весь. Без ракушки он смотрелся беззащитным и несчастным. В таком виде он напоминал скорее рака, кем на самом деле и являлся.
Это был рак-отшельник. Несколько раз Тим кидал опустевшую раковинку перед ним на песок, но рачок ее игнорировал и убегал. Мы не прекращали попытки вернуть ему жилище. На четвертый или пятый раз он все-таки признал свою ракушку и шустро забрался обратно.
Поскольку нам надо было идти дальше, а тащить его с собой не хотелось, мы насыпали в стакан мокрого песка, положили туда рачка и спрятали в теньке под густым кустом.
По плану нам предстояли съемки вечерних фото и видео около живописного сухостоя на берегу океана, а он находился не очень близко от нашего геста. По пути нас опять постоянно преследовали собаки.
Наверное, одно из самых неприятных впечатлений от океана — это вездесущие собаки. Океан и собаки. Собаки без океана бывают, а вот океан без собак не встречался. Кажется, что они как пограничники — охраняют побережье по всей окружности острова.
Им нравится лежать на берегу, хитро выбирая возвышенности из песка, которые волна омывает вокруг, не тревожа псину. Но волна все равно иногда добирается до животного и затапливает.
Им нравится сопровождать идущих вдоль пляжа. Собаки неагрессивны, наоборот, ультимативно дружелюбны, но от этого тоже непросто. Они привязываются, и прогнать их никак нельзя. При этом они любят бежать впереди и портить кадры.
Спасения от этой напасти совершенно никакого. Мы пробовали на них кричать, не обращать внимания, оттеснять штативом — ничего не помогало. Еще хуже, когда они пытались с нами заигрывать и закидывали на нас лапы. Лапы, конечно же, все в мокром песке. Или подбегает к тебе облезлая псина, вся спина — сплошная плешь, и пытается облизать тебе ноги. И ведь никак не объяснишь, что ее общество тебе неприятно. Хотя собак я очень люблю, но такая навязчивость несколько напрягает.
В общем, за нами и перед нами бежали собаки. От двух до пяти, и их численность и разновидности постоянно менялись, но одних нас не оставляли ни на секунду. Если фото мы снимать еще худо-бедно могли, то с видео дела обстояли печальнее, и незапланированные объекты постоянно лезли в кадр.
При этом между ними еще и драка завязалась. Одному несчастному псу досталось — прочие собаки его отвергли, начали огрызаться, и он, защищаясь от нападок, отступал в океан, где его обдавала волна, а когда стая потеряла к нему интерес, он с грустью убрался прочь.
В остальном же условия благоприятствовали съемке. Погода не подвела, пальмы позировали как надо.
Вечернее солнце определенно радовало. Мы сделали по пути множество кадров и видео, как пальмы тянутся ввысь, как океан катит свои волны, как они потом разбиваются о берег, как красив этот тропический рай, как прекрасна жизнь!
Так, не спеша, мы гуляли по берегу, обходя уже знакомые места. Дошли до волнореза. Волны сражались с черной каменной насыпью. А вместо чаек над водами носились вороны.
По пути нам встретился молодой ланкиец с дредами. Он немного поболтал с нами, и мы предложили ему попозировать на камеру. Он взял небольшой орех, закинул его в океан, а потом и сам закинулся туда.
Он плавал в волнах и делал это так непринужденно, что и нам захотелось искупаться в океане. Но, конечно же, мы этого не сделали и отложили до лучших времен, так как в тот момент были нагружены фототехникой.
На ракушечном берегу мы нашли еще одного рака-отшельника в раковине. Этот был покрупнее, но более скромный, чем вчерашний, и никак не хотел высовываться из своего убежища. Мы закинули его в кофр для фотоаппарата, потому что больше с собой ничего не было. Потом мы нашли еще одного рачка. Этот, напротив, был очень маленький. Его тоже бросили в кофр.
Искать отшельников оказалось не очень сложно, достаточно найти на берегу раковинку покрасивее и покрупнее, и в ней обязательно будет кто-нибудь сидеть. Такие замечательные «квартиры» обычно не пустуют.
Приокеанские собаки с радостью гоняли ворон и оглядывались на нас, словно ожидая одобрения,— явно хотели произвести впечатление.
Мы дошли до сухостоя, поснимали его, омываемого волнами. К этому моменту совсем свечерело, и сухостой выглядел очень одиноко.
Уже темнело. Стали возвращаться назад. По пути к нам пристал очередной общительный ланкийский подросток. Он говорил много, но не всегда понятно из-за сильного акцента. Похвастался, что знает много языков — английский, немецкий, французский. Но, в основном, всего по несколько предложений типа «как дела» и «добрый день». Спросил Тима, сколько языков знает он. Тим ответил, что только русский и английский, но, правда, гораздо больше, чем пару предложений. На этом мы и распрощались, и ланкиец ушел довольным.
А Тим опять отправился на каменный волнорез снимать разбивающиеся волны, разбрасывающие пену.
На обратном пути мы снова наблюдали прекрасный закат, солнце пряталось за тени пальм. И как почти все здешние закаты он был впечатляющим и быстротечным. Всего на несколько минут небо окрашивается яркими теплыми красками, а солнце уже торопится укатиться за горизонт, и после шести вечера все окутывает темнота.
Световой день на Шри-Ланке длится всего около двенадцати с половиной часов, зато круглый год. Восход в шесть утра или чуть раньше, закат — в шесть вечера или чуть позже, скажем, в 18.20, и этот распорядок мало меняется в течение года.
В потемках отыскали и забрали нашего припрятанного рачка. Он дожидался нас в стакане, прикопавшись песком. Придя в номер, мы обнаружили, что два новых краба каким-то образом незаметно вылезли из кофра, хитрецы. Наш остался без компании до следующего дня съемок.
Мы поужинали, попили чай, скопировали фотографии и видео на резервные диски и легли спать.
По комнате над кроватью в полной темноте летал очень яркий тропический светлячок. Он был настолько ярок, что освещал вокруг себя все на полметра. Когда он присаживался на что-то, огонек его притухал, а когда взлетал — разгорался с новой силой.